В общем, будем считать, что гонимых алкогольной горячкой здесь нет. Например, в моём ближайшем окружении самогоном всегда заведовал тесть. Он пил не много, в основном, по праздникам или по поводу. А повод, как известно, при желании всегда найдётся. Моя тёща — его жена, женщина довольно экономная, рубила на корню все эти поползновения, не разрешала ему покупать «дорогущую» водку, поэтому он гнал самогон. Мы жили по соседству и, вольно или невольно, я был свидетелем процесса приготовления огненной воды. Сейчас, когда я напрягаю свои серые клетки, пытаясь всё вспомнить, всплывают только некоторые картинки. В советские времена тесть всегда, будучи на многочисленных в то время «гулянках», и пробуя чей нибудь самогон, тщательно выпытывал у автора напитка все подробности, тонкости и нюансы, вёл долгие споры за столом на тему сколько литров воды надо на килограмм сахара, сколько дрожжей надо закладывать. Сообщения о том, что кто-то где-то у кого-то видел сухопарник вызывали у него неподдельный живой интерес и обсуждались как чудеса из области научно-технического прогресса. А из-за того, что тесть был очень упрямый человек — он никогда не пользовался полученной во всех этих дискуссиях информацией и, ничего не меняя в своём рецепте, процессе и оборудовании, настойчиво и безуспешно пытался получить хороший самогон. В день, когда намечалось поставить бражку, а это было как правило воскресенье, тесть присоединялся к тёще в походе на рынок. Прикупал 6 кило сахара по 78 копеек и кило дрожжей. В постсоветские времена - предварительно выяснял цену на сахар, дрожжи, расспрашивая всех соседей и выискивая где дешевле. Успешно затарившись, потом целый день, в преддверии "запаривания" бражки, был в приподнятом настроении. Почему он называл это «запариванием» - не знаю, может быть по аналогии с зерновыми бражками, которые он никогда не делал, может быть потому, что он действительно «запаривал» бражку — заливал сахар очень горячей водой. Согласно сложившемуся ритуалу, вечером, как стемнело, (чтобы никто не видел
хотя все соседи и так были в курсе) из закромов извлекалась видавшая виды большая кастрюля и на кухне ставилась бражка. Надо признать, что самогон тесть делать не умел. Рецепт его бражки был таким: на 20 л воды шло 6 кг сахара и 1 кг дрожжей. Сахар растворялся в горячей воде, не успевал сироп толком остыть, как тесть туда вливал предварительно растворённые дрожжи. Думаю, именно из-за неправильного рецепта и всех этих простейших и известных даже начинающему самогонщику ошибок, у него и были постоянные проблемы с бражкой - то недоброд, то в уксус ушла — за что и пилила его тёща регулярно, перемешивая обвинения в том что он «ничего не умеет делать» с угрозами навсегда наложить вето на его безнадёжную деятельность.
Я к тому времени, нахватавшись тут и там информации о самогоне, пытался давать советы (хотя бы не вносить дрожжи в горячий сироп). Но, моё право голоса не признавалось - тесть считал себя проффи и слушать никого не хотел. Все советы благополучно проходили мимо ушей тестя, который бурчал себе под нос в это время - "шо воно дасть..., шо ви там понимаетэ..., та я всю жизнь так делаю..."). Вот бражка «запарена», кастрюля обмотана старой фуфайкой - наступило тревожное ожидание — забродит или нет. Как ни странно, но бродило
Когда брожение шло в меру успешно, после многочисленных пробований и обнюхиваний принималось решение, что бражка уже готова. Аппарат тестю достался по наследству от соседки - бабы Шуры, которая на нём делала отличнейший самогон. В те годы, тесть регулярно снимал пробу, когда у бабы Шуры шёл процесс, восхищался её самогоном и в нужное время брал у неё аппарат на прокат в надежде получить такой же продукт. Естественно, соседка завещала аппарат тестю, как почитателю её таланта и просто хорошему соседу. Простейший аппарат был сделан мужем бабы Шуры, наверное, ещё после войны, на заводе. Куб - 10 литровый высокий цилиндр из нержавейки, вверху приварен конус с резьбой. Туда накручивался переходник, так же из нержавейки, на который одевалась трубка из армированной толстой резины :o соединяющей куб и медный змеевик, погружённый в рядом стоящее ведро. В ведре вручную регулярно менялась вода а зимой, при наличии, закладывался снег или лёд.
Кастрюля с бражкой перегонялась за два раза. В куб заливалось 10 л бражки, почти под завязку, и процесс начинался. За целый день, медленно, т. к. постоянно присутствовал риск заброса бражки, происходил перегон 20 л бражки. Отдавая себе отчёт, что с килограмма сахара нужно получить хотя бы литр самогона, тем более находясь под постоянным прессингом со стороны тёщи, следившей за экономической целесообразностью затеи, тесть с 20 л браги вытягивал всё, что только можно было. Естественно, ни о каком отделении голов и хвостов речь не шла, в следствие чего самогон получался, мягко говоря, не важный. Двойной перегонкой никто себя не утруждал, вершиной творческой мысли был самогон, настоянный на перепонках грецкого ореха или закрашенный чаем.
В общем, смотреть на мучения тестя мне было просто тяжело. В конце концов, имея своё видение на процесс самогоноварения, я прикупил подвернувшийся самогонный аппарат, чтобы показать тестю, как правильно надо всё делать. Но, не нормированный рабочий день, не нормированная рабочая неделя и не нормированный рабочий год... и не один... не позволили мне воспользоваться аппаратом и удивить тестя своим продуктом при жизни...
Так прошло ещё немного времени, в течение которого я оказывал финансовую поддержку алкогольным магнатам нашей страны.
Как то, солнечным воскресным утром, прогуливаясь по рынку, я увидел лоток с широко представленным ассортиментом дрожжей, возле которого мужик ловко складывал в сумку несколько приобретённых килограммовых пачек. Отложившаяся в подсознании новость об очередном подорожании спиртного вошла в контакт с сомнениями «... зачем это мужику столько дрожжей?...» в результате чего у меня было видение: визуализировался мой, давно пылившийся в гараже, самогонный аппарат, который я так и не удосужился испытать... тесть, который так и не смог добиться приемлемого качества... С рынка я уже возвращался с сахаром и дрожжами...
И сейчас, поднимая над могилой тестя рюмку своей водки, я говорю: прости меня, Фокович, за то, что не успел...
Вот, где-то так всё это было
или могло бы быть
